В 26 лет Катя проживала лучший период своей жизни. Вышла замуж, переехала в Питер, о чем мечтала много лет, начала больше путешествовать, прекрасно себя чувствовала. Все это — до самого страшного дня в ее жизни. У девушки случился геморрагический инсульт — кровоизлияние в мозг. Год спустя у Кати все еще парализована левая сторона тела, передвигаться она может только с тростью, но продолжает борьбу за полное восстановление. О своей жизни после удара девушка рассказала журналистам.
«Думала, что надышалась бытовой химией»
Непростой разговор начался с вопроса: а были ли хоть какие-то предпосылки? Катя признается, что считала себя абсолютно здоровым человеком, никаких хронических заболеваний у нее не было. Девушка регулярно занималась йогой, много гуляла и следила за питанием.
Единственным тревожным звоночком стали сильные головные боли, которые начались за два месяца до инсульта. Врачи разводили руками, направляли на разные анализы, но найти ничего не смогли. Советовали больше отдыхать. При этом боль была настолько сильной, что напоминала хроническую мигрень: Кате казалось, что болят даже глазные яблоки. Сейчас она с осторожностью предполагает, что это могло быть как-то связано со случившимся.
Тот самый день начался для девушки как обычно. Катя проснулась, позавтракала и села за работу. Работала девушка туристическим агентом на удаленке. Через три часа решила сделать перерыв на уборку. Использовала довольно «ядреную» бытовую химию — и, когда почувствовала себя плохо, решила, что надышалась парами и из-за этого разболелась голова. Но спустя время боль стала очень острой.
— Я до сих пор помню эту боль. Но я подумала: с кем не бывает? Поэтому выпила обезболивающую таблетку и решила полежать. Посреди комнаты после мытья пола так и осталось ведро с водой, которое мне было уже не суждено убрать. В один момент меня начало очень сильно накрывать. Я встала и сразу же упала, — вспоминает девушка.
Все следующие попытки заканчивались падениями. А когда у Кати все-таки получилось подняться, она снова упала и со всей силы ударилась лбом об пол.
Ситуацию усугубляло то, что девушка была дома одна: муж уехал по делам в другой город. А телефон оказался не под рукой.
— Меня спасло, что в тот день я планировала созвониться с папой. Мы рассматривали покупку квартиры в Минске, и я хотела с ним посоветоваться. Когда мне было плохо, он начал мне звонить, но трубку поднять я не могла. Он забил тревогу, позвонил мужу, но тот ответил: «Все в порядке, она, наверное, спит». Но папа не успокаивался, спустя время начал тревожиться и муж. На его третий звонок я наконец чудом смогла дотянуться до телефона и буквально через минуту нашего разговора муж сказал: «Катя, у тебя инсульт!» Я говорю: «Какой инсульт? Мне 26 лет!» А он: «Да ты послушай, как ты разговариваешь!» А я действительно говорила очень невнятно, — не сдерживая слезы вспоминает Катя.
Близкие вызвали девушке скорую. Но первая бригада не смогла попасть в квартиру, так как дверь была закрыта изнутри. Вторая приехала уже с МЧС и взломала ее. Прошло не меньше шести часов, прежде чем девушке оказали помощь. Первое время Катя была в сознании, но потом отключилась от сильной боли.
— Помню момент, как приехала скорая и меня попросили улыбнуться. Я улыбнулась, но криво. И медики сразу же подтвердили: это точно инсульт. И тогда мне действительно стало страшно, потому что я надеялась, что муж ошибается. Всякое же бывает. Вдруг это сотрясение или еще что-то?
«Все говорили: радуйся, что ты выжила. А мне казалось: и ради чего?»
Следующее Катино воспоминание — реанимация, в которой она проснулась под писк приборов. Девушка признается: там она постоянно плакала, потому что было тоскливо.
— Рядом со мной были очень хорошие медицинские работники. Я им говорила, что так хочется сладкого — и они приносили мне батончики и шоколадки из автомата. Это мне повышало настроение, и я успокаивалась. Со мной много разговаривали, расспрашивали, чтобы понять, сохранилась ли у меня память. Врачи потом передали мужу, что я пересказала всю нашу свадьбу в деталях, — улыбается Катя.
Еще одно сильное и одновременно болезненное воспоминание для девушки — как она очнулась в неврологическом отделении… в памперсе. Такой расклад стал для нее шоком: она не до конца отдавала себе отчет в происходящем.
— Туда же пришел реабилитолог и стал работать с моей рукой и ногой левой. И тогда я поняла, что они не двигаются. Вообще. При этом у меня очень сильно болела голова. Первые два месяца я постоянно была на обезболивающих.
Помимо этого Катя опасалась повторного приступа. Рядом с ней в палате лежала женщина, которая призналась, что первый инсульт у нее тоже случился в 26 лет. В тот раз в больнице она оказалась с восьмым.
— Сейчас инсультом в таком возрасте никого не удивишь. Они происходят все чаще и чаще. Когда я лежала в реабилитационном центре в Аксаковщине, там немало ребят было 2001−2005 года рождения тоже с кровоизлиянием.
В больнице Катя провела месяц, после чего ее сразу же перевезли на первую реабилитацию. Назвать точную причину произошедшего медики так и не смогли, хотя провели немало исследований. Иногда ответ простой: так бывает. Приступ случился у Кати в начале августа, а домой она попала только в середине октября.
После первой реабилитации Катя встала на ноги. Но занятия давались непросто: девушка постоянно испытывала крайне сильную боль.
— А каким было моральное состояние?
— Ужасным. Мне все говорили: Катя, ты выжила, тебе так повезло! Потому что летальность очень высокая при кровоизлиянии — умирает чуть ли не каждый второй. Но я думала: да, я выжила. Но ради чего? Ради всего этого? Было очень тяжело. Хоть я и плачу, но сейчас намного легче морально. Меня родные и муж вытянули.
«Мне писали: вот теперь и узнаешь, какой у тебя муж»
Пока Катя была в больнице, к ней каждый день приезжал муж до работы — привозил вкусную еду. Как сейчас с улыбкой вспоминает девушка, она могла ему в любой момент написать: «Кирилл, очень сильно хочу булочку с корицей» — и он выполнял каждую просьбу.
Когда Катя отправилась на реабилитацию, помогать ей на месяц приехала мама — самостоятельно девушка не могла даже сходить в душ. Расписание было плотным: подъем в 7.00 и врачи и процедуры до вечера.
— Я очень сильно хотела домой, но еще не понимала, что жизнь дома будет не такая, как раньше. К моей выписке из Минска в Питер приехала на помощь уже бабушка. Я была дома, как и хотела, но не могла ни приготовить еду, ни убраться. В реабилитационном центре я чувствовала себя больше в своей тарелке среди таких же людей, как я, а дома узнала, что такое полная беспомощность.
Тогда пара приняла решение, что пора возвращаться в Беларусь. Они и так планировали это сделать — только на полгода позже, этим летом.
— А был момент, когда вы почувствовали, что вам стало легче?
— Спустя наверное месяца 3−4 мы спланировали поход в театр. Я надела красивое платье, накрасилась. Мы пошли в город — и вот тогда я почувствовала, что потихонечку начинаю возвращаться к прежней жизни. Хоть это и было тяжело: я только-только встала на ноги. В Петербурге очень быстрые и длинные эскалаторы, а я не могла на них встать. У меня началась паническая атака, я плакала. И даже несмотря на это — воспоминание очень хорошее. Мы в итоге все же добрались до театра на метро.
Журналисты уточнили: а что сейчас Катя может делать самостоятельно? Например — ездит на автобусе на тренировки три раза в неделю. Сама собирается и выходит на прогулки, может заглянуть в магазин за вкусненьким. Поддерживает дома чистоту. Правда, мыть пол муж ей запрещает категорически со словами, что от этой домашней обязанности она освобождена до конца жизни. Довольно многое Катя может приготовить сама, но для некоторых задач приходится прибегать к помощи близких: заготовки ей оставляют либо муж, либо мама — она и сейчас часто приезжает помочь дочке. Может девушка и пользоваться компьютером, но точно не активно печатать. Пока.
Работать, кстати, Кате уже можно. Врачи рекомендуют не удаленку, а работу в офисе — ради движения и социализации. Но с этим проблем у девушки нет и сейчас: по возвращении в Беларусь она создала женский клуб для встреч и общения.
По поводу полной реабилитации врачи говорят, что активное восстановление идет до трех лет. И при определенных усилиях все возможно. Катя замечает: первые полгода прогресс был очень заметен, сейчас улучшения сильно замедлились.
Чувствительность в левую руку и ногу вернулась, но не полностью — девушка может не почувствовать укол или щипок. Разжать пальцы левой руки Катя не может, в лучшем случае — недолго подержать мяч, который ей вложили прямо в пальцы. В остальном Катя оценивает свое состояние как очень хорошее. Но к любым изменениям в теле сразу же начинает усиленно прислушиваться: а вдруг опять?
— А есть список того, что запрещено в повседневной жизни?
— Главное — не перенапрягаться ни морально, ни физически. Год после инсульта нельзя было летать на самолете. Хоть год уже и прошел, но врачи не рекомендуют делать это и сейчас. На отдых в Абхазию собрались с мужем на автобусе. Еще одна рекомендация — не посещать слишком жаркие страны, бани, сауны, потому что там повышается давление.
Последнее время своей историей Катя активно делилась в соцсетях.
— Сначала мне казалось, что я одна такая «особенная», неудачница. И хотелось, чтобы молодые люди знали, что такое тоже случается. Я бы сама раньше ни за что не поверила. Но и тут не обошлось без хейтеров. Мне писали: «Ну вот теперь узнаешь, какой у тебя муж». А я и до инсульта знала, что он у меня очень хороший, мне не нужны были эти испытания, чтобы начать его ценить.
К моменту удара Катя и Кирилл были в отношениях шесть лет и как раз планировали отметить первую годовщину свадьбы — собирались поехать в Карелию.
— Когда я еще лежала в больнице, он каждый день ко мне приезжал, готовил еду, при этом очень много работал. И я заметила, насколько он уставший. И сказала: «Найди себе молодую девушку, живи с ней свою лучшую жизнь. Зачем тебе все это надо?» Он очень сильно обижался и откровенно мне говорил: «Катя, честно, я в восторге, что ты в таком положении. Потому что думал, что ты будешь „овощем“ или как минимум лежачей. Представлял, что мы с тобой будем как в фильме „1 + 1“ прикалываться на коляске». Натерпелся он очень много. Но он всегда мне напоминает, сколько уже позади и чего я достигла. В нашей семье он отвечает за позитив — и всегда меня вытягивает, мотивирует.
«Теперь тяжело пережить каждый звонок без ответа»
Во время разговора с журналистами рядом находится мама Кати — Елена.
— Это до сих пор не укладывается в голове. Твоя красивая, молодая, веселая, ответственная девочка, которая рано выпорхнула из гнезда, наше золотце, до 26 лет была абсолютно здорова — и тут на нее обрушилось такое горе, внезапно, резко, — делится мама.
Сейчас у Кати вторая группа инвалидности. По словам близким, восстановление идет не так быстро, как они рассчитывали.
— У нас уже до конца жизни будет этот огромный страх за детей. В тот роковой день Катя как раз долго не брала трубку. Недавно сын не отвечал два часа — и это такой страх… Уже хочется бежать звонить в милицию, скорую. Муж точно такой же. У нас есть традиция: в семейном чате пожелать доброго утра. Если Катя была в больнице и не делала этого, дожидаться ответа было невыносимо.
Елена признается, что были моменты, когда она сама не могла выбраться из эмоциональной ямы. Но настраивала себя: «Почему ты не радуешься? Ведь твоя дочка осталась жива! И сохранила себя как личность. Ты можешь сегодня встретиться с ней, сходить кофе попить, просто поболтать».
При этом полностью принять произошедшее не получается до сих пор — откаты случаются и сейчас. Но каждый Катин успех воспринимается как праздник: первая самостоятельная поездка на автобусе стала большим событием для семьи.
В разговоре с нами Катя признается, что ее главная мечта — уютный дом, в котором они с мужем будут жить вместе со своими детьми. Врачи говорят, что у девушки есть все шансы стать мамой, главное для начала максимально восстановиться.
— Самое главное — не унывать, потому что жалеть себя можно бесконечно. Я до сих пор продолжаю это периодически делать, не скрываю. Бывает, обида и горечь захлестывают. Но если ты будешь об этом думать постоянно, то никогда не вернешься к прежнему состоянию. Жалеть себя надо, но в меру. И помнить, что у тебя есть дорога и ты идешь к конкретным целям.
Когда я восстановлюсь на сто процентов, уже не буду прежней. Я уверена. Как бы банально это ни звучало, ценность жизни совсем другая, — рассуждает Катя.